В небе как-то лениво светят звезды, раздается в гордости яркий лунный диск, озаряющий пустующие пространства и населенные пункты. Лунный свет касается и высоких крон деревьев, и железных коробок машин. В своих объятиях лелеет бездомных псов и пустующие парки. Марево ночи настигает каждого, капает в речную воду и делает ее темнее, гуще. Полог тьмы, опущенный на мир, усыпляет суету. И пробуждает страхи. Потаенные человеческие страхи, их мечты и надежды, которые рушатся лишь одних только темных мыслей, что посещают их головы.
В свете луны нет тревог. Она, словно сменяя солнце по ночам, дарует опасающимся защиту, успокаивает их тревогу холодностью покатых боков. Но стоит ее свету заслониться смоляными тучами, сулящими грозовой дождь, души страждущих остаются без их защиты. И наступает время тех, кто спит в корнях мироздания, кто создает мелодию ветров и мучительных стонов, ткет безумие и порядок. [AVA]http://s5.uploads.ru/5rbo8.gif[/AVA]
Иным богам нет дела до человеческой сути. Их цели никогда бы не смогли постичь даже самые преданные из последователей, познавшие и невероятное безумие, и абсолютный покой от касания почитаемых существ. Им давали разные имена. В мириадах звезд они были всем и одновременно ничем, укутанные в космическую пыль, как в кромешной тьмы одеяло.
-Азатот, -от лишнего звука мужчина, доселе неподвижно стоявший на абсолютно пустом мосту, нехотя повернул голову в сторону чужого голоса. В нем не было мелодии, звучания комет и колыбельной пустоты. Лишь звон хаоса, разливающегося черной дырой между пространствами и мирами.
-Ты должен понимать, что нам нужны сломанные печати, -голос становится раздраженным и чуткий слух бога улавливает этот звенящий перелив. Словно быстрый свист ветра, через который мчится раскаленное железо. [NIC]Azathoth[/NIC]
-Мы ни в чем не нуждаемся, -его голос звучит устало, а взгляд снова устремляется в полное звезд небо. В этом городе столь прекрасны ночи, что он готов признать их незначительную, но красоту. Ничто не могло сравниться с городами, воздвигнутыми в куще космических сонм. Но существа, живущие в этом городе, не могли бы постичь этого. Их разум бы не смог объять картины того, что движется вокруг них ежесекундно. Азатот любил сводить людей с ума или даровать благоразумие по желанию, но речь шла о большем. Она шла о том величии, которое не мог постичь никто.
-К'тун, -вздыхает бог, озаренный собственной слепотой, -Я - порядок. Ты - глаз видящий в неизлечимые дали пустот. И ты лишь вестник. Уходи, я жду не тебя.
-Ты не можешь посвящать время этому... хаосу! -разъяренное существо бурлит, кипит, почти вырываясь из созданного тела, хрупкой оболочки, сотканной из представлений последователей. Однако успокаивается, стоит Азатоту поднять невидящий взгляд. На его лице надломанная улыбка, а губы словно бы неподвижно шепчут мысли, сводящие с ума, ковыряющиеся в разуме подобно стае пчел. Тех, что роятся в загноившихся ранах против собственной воли, что создают жар трепетом крыльев, окружив свою жертву куполом, сжигая, высушивая ее заживо.
-Я могу все, что угодно. Я - есть клеть и мироздание, ровно как и должно быть, -его лицо, кажется, растворяется в тумане, наполняясь тысячами невидящих глаз, обращенных в единое зрение, даже в слух и голос. Ослепленные зрачки словно плавают. Сперва это ощущение внимательного взгляда, а затем бесформенной реки, наполненной кровавыми глазницами. Мелодия его голоса становится тягучей, -Нас роднит противоположность. Не стоит недооценивать этого.
В его руках появляется флейта, когда морок безумных видений прекращается. Тонкое изделие, с неземной вязью символов и зазубрин, слишком крупная, казалось бы, для человеческих рук. Скольких с ее помощью он свел с ума? Сцеплял из нот стоны умерших и мольбы, скрип молитв и звон страданий. Его ноты - числа. Основа бытия. С помощью этой тростниковой флейты рушатся миры и создаются новые, когда приходит час. Час, который приходил для всех. Лишь они, Иные, Древние, оставались незыблемы. Неизменны. Всепоглощающи.
Нежеланный собеседник уходит, завидев нелюбимый им инструмент. И Азатоту остается лишь ждать того часа, когда его взору с неизменным смешком предстанет тот, кто связывает все то, что рушит или создает он сам. Ньярлатотеп. Космическая угроза, пропитывающая существующие пространства угрозой и заботой, миром и войной. Он и есть физическое воплощение мироздания, которое поддерживает Азатот. Он и есть хаос, который порой сеет музыка, созданная богом.
Их оболочки сотканы по образу и подобию одного из любимых хаосом существ. Человек. Песчинки в песочных часах, отмеряющих срок их жизни. Но голоса звенели силой, космическим пространством, неслышным людям, что могли бы заиметь несчастье увидеть краем глаза эту ночную встречу. Безумный слепой Азатот и слепящий, как солнце, в своей беспроглядной и бурной мгле - Ньяр. Представшая в виде посланницы, тонкой и хрупкой, сотворенной плотью. Простой, мелкой, но обрамленной той тонкой мелодией, которую слышал он сам. Идеальное сочетание, уравнивающее грани и поддерживающее неизменную трель, играющую в океане звезд.[STA]слепой безумный бог[/STA]
-И вновь он недоволен, -слышится прекрасный в своем воплощении голос, который словно кутает бога в тени восхищения. Его идеальных слух любил музыку, источаемую этим созданием. Любил потоки силы, облаченные в обманчиво хрупкую текстуру. Любил непостижимый ум, превосходящий всех Иных. Явление для страждующих, как знамение взгляда пантеона.
-Его кузен жаждет выбраться из пучин, обагренных кровью в день схода мириад, -флейта в его руках уже готова заиграть, завибрировать вместе с хозяином, отражая звуки, фантастические водопады сонетов и мелодий, невероятно красивых и далеких от земного понимания, -Еще не время для этого. Покуда древние под печатями, хаос и порядок незыблемы, -и это почти означает то, что он жаждет незыблемости их неразлучного союза.[SGN][/SGN]